Здравствуйте, Сергей! Шлю Вам Славины песни записанные на магнитофон гидрологом авиационной ледовой разведки Ягубовым Ильёй Михайловичем в посёлке Черский (Якутия) осенью 1987 года. О событиях, предшествующих этой записи, у меня родился рассказик. Его я тоже высылаю Вам. И ещё один мой рассказик это штрих к портрету Славы, хотя прямых аналогий с ним проводить не стоит, по сравнению с первым почти документальным, второй рассказик не лишён вымысла. Оба рассказика опубликованы в журнале "Мир Севера" № 4 за 2013 год и № 2 2015 год и в моей книжке.
Ссылка на журнал: http://www.litrossia.ru/nordworld
Славины песни
21 октября 1987 года впервые в истории ледовая разведка по маршруту Певек - Медвежьи острова - Черский для атомохода "Сибирь"не была выполнена из-за чудовищного обледенения. Оно началось на первом галсе у мыса Шелагский. Срывающиеся с кончиков винтов льдинки, ударяясь о фюзеляж ИЛ-14, создавали впечатление сыплющегося на самолет песка.
Это никого не взволновало - такие условия полёта в осенней Арктике не редкость. Кромки крыльев покрылись тонкой корочкой прозрачного льда. На втором галсе после разворота на запад обледенение усилилось и с винтов полетели крупные куски льда, удары которых о фюзеляж напоминали частую барабанную дробь. Сильного беспокойства это тоже не вызвало, антиобледенительная система работала, с кромок крыльев набегающим потоком воздуха периодически срывало лед.
Всё шло как обычно. Рабочая высота 100 метров, видимость под собой. Экипаж и гидрологи при деле. Очередной разворот - легли на третий галс и началось - самолёт стремительно начал обрастать белым ледяным панцирем. Лобовые стёкла замерзли и попытка командира очистить их с помощью штурманского транспортира через открытую форточку потерпела крах. Небольшая, очищенная поверхность стекла мгновенно покрывалась толстым слоем рыхлого, белого льда. Плоскости перестали сбрасывать лёд. Жучки-моторы затряслись и их необычная вибрация стала ощущаться в кабине. Барабанная дробь усилилась, вероятно, куски льда, бьющие по корпусу всепогодного корабля, стали крупнее.
Нужно было принимать решение: продолжать разведку или уходить от обледенения. Конец сомнениям положил первый сильный удар по обшивке. Впечатление было такое, что кто - то снаружи бросил в наш самолёт кирпич. Потом кирпичи стали попадать в наш лайнер всё чаще и чаще. Казалось, что огромные куски льда хотели пробить обшивку и ворваться в салон. Машина отяжелела, вероятно, она набрала не одну тонну льда. Поскольку полёт протекал на небольшой высоте путь к свободе от ледяных оков лежал только наверх. Командир корабля прекрасно это понимал и мы начали набор высоты.
С выходом на берег облачность отступила и обледенение прекратилось, с винтов слетели последние кирпичи и ледяные песчинки, а вот на крыльях и фюзеляже лёд сохранился до посадки в Черском. По образному сравнению кого-то из лётчиков со стороны самолёт выглядел, как дед Мороз. Толщина ледовых образований на внешней кромке крыльев и в носовой части достигала примерно 15-25 сантиметров, а в плоскости вращения винтов на корпусе нашей ласточки после кирпичного обстрела остались глубокие вмятины.
Кто- то из проходящих мимо техников спросил:
- " Откуда такой?"
Ответили: "С ледовой."
"Заметно." - только и вымолвил любопытный.
Пришли в профилакторий. Встретили Славу Котова. Рассказали ему про наш полёт. Тут же появились пять огромных бутылок портвейна и гитара. Потом к нам присоединились Саша Бутыленков и ещё кто-то, всех не помню. Портвейн на столе обновлялся не раз, закуска была, как всегда, изыскана (дары Колымы на столе не переводились), но главное были Славины песни и не было пьяных...
"Вот такая песня."
Командиром в том полёте был Вова Замараев, гидрологи - Илья Ягубов, Юра Шарыгин и я, остальных членов экипажа, к сожалению, не помню. Давно это было. А номер нашей "ласточки" 61762.
14.10.12.
Памятник Ли-2 в Черском лето 1979 года.
Любовь к небу.
Необозримые просторы астраханских степей, необъятные поля, засеянные сладкой, сочной ягодой... И над всем этим арбузным великолепием низко - низко летит маленький трудяга сельхозавиации Ан-2. Под мерный, бархатный рокот мотора командиру вспомнились тучи саранчи, с которыми весной пришлось бороться экипажу "Аннушки." А сегодня под крылом арбузное море, которого могло и не быть.
"Командир, прямо по курсу шалаш, арбузика хочется," - вывел командира из состояния философской задумчивости второй пилот.
"Спросим арбузик у сторожа," - отозвался тот.
Послушная "Аннушка " сделала круг и плавно приземлилась, закончив свой пробег у шалаша. "Гостеприимство" сторожа оказалось столь безгранично, что пилоты предпочли поскорее покинуть его владения. Лихой охранник грозился всех арестовать, отдать под суд и привести к знаменателю. При этом он часто переламывал старенькое курковое ружьишко и зловеще досылал патрон в патронник. Обиженная "Аннушка" взлетела почти с места, рассержено урча мотором, набрала высоту и спикировала на злобного стража арбузного поля. Эффект оказался потрясающим. Грозный дед бросил ружьё, на четвереньках добрался до ближайших лопухов и зарылся в них. Лётчики улыбнулись и полетели дальше.
Но история на этом не закончилась. Дед, оказавшийся ветераном Великой Отечественной войны, написал письмо в местный райком партии. Начиналось оно так: " Я ветеран войны, ни разу в своей жизни не кланялся "мессерам" .....," - и далее на двух листах следовало подробное описание того, как "Аннушка" загнала его в лопухи.
Секретарь райкома, прочтя письмо, посмеялся над ситуацией, но выводы сделал и меры принял незамедлительно. В авиаотряде на наказание тоже не поскупились: замполит долго и нудно говорил о чести советского пилота, об уважении к ветеранам и соблюдении правил визуальных полётов. Командир отряда кивал головой... Итог - лишение пилотского свидетельства.
... Прошли годы. Любовь к небу и друзья помогли пережить тяжёлое время опалы, а Север закалил характер. Слава стал снова командиром и занял левое кресло в кабине самолёта. Такая песня...
29.10.12.
Сергей Спирин
© Спирин Сергей Алексеевич
