Дядя Костя мне знаком - это Ботов Константин Иванович. Работал кладовщиком, дизелистом, электриком (иногда), сантехником, сторожем-зимовщиком, и т.д. и причём всё сразу. Держал кроликов, в какой - то период свиней, и почти всегда кур. Как сказал тогда Марков - у него каждая курица на ставке. Зарабатывал он деньги весьма хорошие, по тем временам фантастические для простого инженера, да ещё и приторговывал снарягой - не без этого. Крутиться ему тоже приходилось - будь здоров, умён и сообразителен был от природы, хозяйственный. Если бы ему ещё и образование...
Однако такое количество должностей отражалось на качестве некоторых исполняемых обязанностей.
Снарягу продавал, как правило по ценам ВЦСПС, которые проходили по бухгалтерии. Ориентировочно: трикони - 30-35р.; ледоруб с деревянным древком (тогда других не было) - 11р.; пуховка тиковая - 70 - 90р.; спальник пуховый - 120р. Цены колебались в зависимости от состояния товара (новый, б/у). Особо ценились спальники пуховые, пуховки, верёвка. Сам покупал, чего греха таить, дома до сих пор ледоруб валяется образца 1976 года, купленный у Кости за 11 р. Зарплата обычного инженера по тем временам 120-160р. Ходил он почти всегда в замасленной штормовке или фуфайке и в такой же замасленной чёрной кожаной кепке - побочный эффект должности дизелиста. О его сообразительности и реакции говорит один случай.
Играли как-то в бильярд вечером, по моему в межсезонье, его противник не очень удачно попал по шару и тот, вылетев за пределы стола, попал точно в бутылку водки которая была у Кости в кармане штормовых брюк. Костя моментально сунул руку в карман и вытащил остатки бутылки за горлышко, увидев, что шар удивительным образом отбил только донышко у бутылки, а остальная её часть осталась цела, он, не раздумывая, задрал штанину и подставил под благодатную струю перевёрнутую вниз горлышком бутылку, чем и спас большую часть содержимого оной.
Был ещё один интересный случай в сентябре 1976 года. Для консервации лагеря, сортировки, сушки и отбора на списание непригодного снаряжения, и т.д. было оставлено несколько инструкторов и сотрудников. Жизнь в лагере в это время была, наверно, как при несбывшемся коммунизме. Работа по 3-5 часов в день, остальное время прогулки со сбором грибов и малины, шашлыки, застолья, песни под гитару, вино и водка в достатке, но без фанатизма. Продуктов - валом так как на продуктовом складе проходило так же списание не хранящихся длительно продуктов, не съеденных за сезон, в частности остатки разливной сгущёнки примерно четверть бочки, мясо, рыба и т.д. Однако, я расчувствовался. Так вот.
Погрузили списанное снаряжение на грузовик, в кабину села женщина – член московской комиссии из ЦС ФиС, в кузов Гена Прусов, с ним ещё кто – то не помню, и поехали уничтожать снарягу методом сжигания.
Инструктора нужны были как рабсила для выгрузки.
Сжигали списанную снарягу за дизельной, под надзором члена комиссии. По дороге Гена с товарищем изловчились и выбросили из кузова в придорожные кусты с полдюжины пуховок, и, наверное, столько же спальников, естественно тоже пуховых. Сделано было это в надежде на дальнейший обмен у Кости всего этого добра на пару тройку новых пуховок для себя и друга. Так как Костя путём нехитрых комбинаций весь этот хлам мог обернуть в совершенно новые вещи, причём в количестве один к одному и совершенно не числящихся на складе. Однако в гениально задуманный план вмешалась судьба - злодейка в лице солдат стройбата. Жили они тогда в лагере в количестве одного отделения и строили большую котельную. Казарма их аккурат располагалась посередине пути от склада до дизельной и через дорогу от густых кустов с лежащими в них пуховками и спальниками. Обнаружив выпавшие вещи, они в благородном порыве собрали их и отнесли Косте на склад, чем несказанно его обрадовали. Гена с товарищем, после добросовестного уничтожения оставшейся снаряги, пошли собирать добычу, и, ничего не найдя в кустах, стали опрашивать солдат не видели - ли чего.
Солдаты – же с нескрываемой радостью от чувства исполненного долга доложили им, что-то вроде этого – «мужики не волнуйтесь, всё потерянное снаряжение было найдено и немедленно возвращено на склад». Надо было видеть лица солдат, когда вместо благодарности они узнали о себе такое, о чём никогда и не догадывались.
Костя пошёл в глухой отказ – мол ничего мне не приносили, ничего не видел, ничего не знаю и на складе меня не было. Мужики долго точили на него зуб, всё пытались поквитаться, но как – то не сложилось.
По слухам, после этого сезона, Костя с поваром Гришей на море гуляли как олигархи. К ним по дороге присоединились две красивые барышни, работница лагеря официантка Валя из Киева, и её подруга инструктор Галя, которые с энтузиазмом и помогли им прогулять нажитое «непосильным трудом», после чего исчезли, оставив с носом незадачливых кавалеров.
Песню Сухарева и Берковского о собачке Тябе я тоже врубал иногда для побудки, правда вспомнить с начала – ли, или с нужного куплета уже не могу. А подъёмы, когда я работал, были не в 6.00 а 7.00. Возможно, это был другой радист, который работал до меня.
P.S.
Импортной снаряги у Кости никогда не видел, в те годы это была большая редкость. После летнего сезона 1980 года он уволился и уехал.
© Виктор Степанишин
