Эту маленькую историю рассказал мне Слава Мельников.
Моё воображение немного добавило к рассказанному. Уже
написав рассказ, я поинтересовался, каков был в действи-
тельности "профессор" - оказалось, что плод моего вообра-
жения прямо противоположен прообразу!
Моё воображение немного добавило к рассказанному. Уже
написав рассказ, я поинтересовался, каков был в действи-
тельности "профессор" - оказалось, что плод моего вообра-
жения прямо противоположен прообразу!
- Погода - блеск, начало пересменки, завтра идём на гору, но единственное, что портит настроение - то, что я сегодня дежурный инструктор. Главное в этом деле - не попадаться на глаза Начучу, тогда тебе, возможно, не придумают новых забот.
С такими мыслями инструктор Слава шёл по тропинке между соснами к своему инструкторскому домику. Там его ждали друзья, тёплые разговоры о завтрашнем выходе и планах на следующую смену. Тропинка, мягко устланная ковром, сотканным могучими вековыми соснами из золотистых иголок, весело петляла на тенистом крутом склоне. Воздух, напоённый густым сосновым ароматом, ещё держал в себе прохладу, принесённую с ледников ущелья. Всё располагало Славу к душевному равновесию и углублённому общению со своим богатым внутренним миром.
Из этой нирваны Славу вывел торопливый топот чьих - то ног - навстречу по тропинке запыхавшись, бежал парень из отделения Славы и ещё издали выпалил слова, которые ни одному инструктору с красной повязкой на руке не улучшали настроения:
- Вас просил подойти Начуч!
Слава с досадой поморщился и, не останавливаясь, на ходу спокойным голосом произнёс:
- Слушай, мужик, давай - ты меня не видел.
Парень, провожая взглядом своего инструктора, растерянно забормотал:
- Да, но Начуч сейчас видит, что Вы видите, как я Вас увидел!
Cлава остановился и после некоторой паузы, втечение которой он, видимо, пытался понять эти словесные кренделя, спросил:
- Не понял, если можно ещё раз.
Парень, не сводя глаз со Славы, молча ткнул пальцем куда-то в пространство между деревьями. Слава пристально посмотрел в направлении пальца. Вдалеке виднелось сквозь деревья пятно лагерного плаца, ярко освещённое утренним солнцем. В центре плаца, зоркий инструкторский глаз увидел Начуча, который сидел на маленьком табурете, широко расставив ноги, опустив голову ниже колен и страстно прильнув к сорокакратной трубе, направленной на Славу.
- О, господи, достал-таки ты меня своим всевидящим оком, - мысленно произнёс Слава. - Значит, работу для меня сочинил, - направляясь в сторону плаца, продолжал размышлять он.
- Только бы не корова, только бы не корова, - как заклинание проносилось в его голове.
Инструктор Слава, несмотря на суровый облик, обладал нежной и чувствительной душой, наполненной возвышенной поэзией, романтической прозой Грина, а также бетховенскими сонатами и светлыми песнями Грига, и по этой причине с отвращением относился к обязанности дежурного инструктора присутствовать при убиении несчастной коровы.
- Впрочем, совсем не обязательно это корова, - утешал он себя, - может быть что-нибудь, связанное с оформлением завтрашнего выхода.
- Ну, как, Слава, документы на выход оформили? - будто прочитав его мысли, спросил начуч, когда Слава приблизился к нему.
- Вот, что значит интуиция, - самодовольно подумал Слава.
- Ещё вчера, - вслух произнёс он.
- Так вот, - многозначительно продолжал начуч, - можешь объявить всем, что никто завтра не пойдёт ни на какую гору.
- Нет, с тобой, мужик, определённо не соскучишься, - произнёс с досадой внутренний голос Славы. В нём начинало вскипать чувство протеста, однако он сдержался и спокойно продекламировал:
- Умный в гору пешком не пойдёт,
Там, в горах, только снег, только лёд,
Там такие стоят холода,
Не спасёт мужика борода,
Потому я в горах не бывал,
Я эти горы в телевизоре видал!
Начуч терпеливо и не без интереса слушал эту горькую декламацию.
- Твои стихи? - Спросил он.
- Нет, это Василий сочинил, и теперь все распевают их.
- Хорошие стихи, - произнёс начуч, - особенно мне понравилось про телевизор. Так вот, - продолжал он, снова переходя на внушительный тон, - пока телевизор в клубе не заработает никто ни на какую гору не пойдёт!
Cлава мысленно произнёс:
- И всё-таки вот, что значит интуиция, - и, повернувшись к парню, который стоял поодаль, сказал:
- Спроси, пожалуйста, у парней из нашего отделения, кто знает толк в телевизорах.
Парень развернулся и вприпрыжку, прижав локти, словно на тренировке помчался в сторону кухни.
- Слава, ты не то делаешь, - провожая взглядом парнишку, произнёс начуч.
- Ты пойди в верхний инструкторский домик, там найдёшь нового инструктора, он профессор, понял?
Слава почесал затылок и спросил:
- А по какой части он профессор?
- Я же говорю, что он профессор, - повысив голос, отрезал начуч, будучи совершенно уверенным в универсальности понятия "профессор".
- В общем, так: маршрутные листы я буду подписывать в присутствии работающего телевизора, - подвёл он итог разговора.
Cлава шёл по направлению первого инструкторского домика, мысленно решая задачу про телевизор.
- Если у меня в отделении не найдётся мастера по этому делу, начну последовательно будоражить инструкторов, начиная с первого домика. На гору ведь все хотят.
Тем временем начуч продолжал восседать на табурете. Его труба была развёрнута в сторону одного из сложнейших маршрутов ущелья. Временами он резко разворачивал трубу в сторону инструкторских домиков. Он видел, как сначала пришли в движение обитатели первого домика. Некоторое время спустя, зашевелились жители второго домика, расположенного выше. К домикам время от времени подбегали гонцы, носители информации о проделанной работе и убегали с инструкциями к дальнейшим действиям. Начуч досадно поморщился и вновь перевёл трубу на горы. К полудню были взбудоражены почти все инструкторские домики - всем очень хотелось идти на гору. В очередной раз, наведя трубу на домики, начуч увидел Славу, спускающегося к нему по тропинке. По его внешнему виду можно было догадаться, что телевизор не работает. Подходя к табурету, Cлава на ходу начал отчитываться:
- Мы нашли одного мастера из телевизионного ателье и двух народных умельцев. Они его разобрали, смотрели, говорят, что там блок высокочастотной развёртки плохой.
- Телевизор показывает? - Перебил его начуч.
- Нет, - ответил Слава.
- Ты к профессору ходил?
- Нет, - удручённо повторил Слава.
- Сходи к нему, скажи, что я дал указание исправить телевизор, - спокойным голосом закончил начуч.
В сопровождении нескольких инструкторов Слава вошёл в верхний домик. В приоткрытую дверь виднелся стол, на котором в большом беспорядке были разложены бумаги, исписанные диковинными формулами. Постучав и открыв дверь, они увидели творца этих формул - на маленьком табурете сидел добродушного вида лохматый гигант в шортах. Взгляд его был сосредоточен на бумагах, зубами он угрызал колпачок авторучки, утопавшей в могучем кулаке, подпиравшем тяжёлый подбородок. Вся его фигура излучала напряжённую работу мысли. Слава, вдруг вспомнил, где он видел такое же выразительное воплощение РАБОТЫ МЫСЛИ В ПОЗЕ - Роденовский "Мыслитель", сидящий без штанов перед входом в Пушкинский музей. Мыслитель, казалось, не замечал присутствия посторонних в комнате, поэтому Слава нерешительно кашлянул и, не дожидаясь ответной реакции, поздоровался и коротко изложил суть дела, особенно упирая на страдания инструкторов с неподписанными маршрутными листами и на могучую уверенность начуча в успешности предприятия. Гигант долго сопротивлялся, упирая на то, что он вовсе не профессор, а только доктор физмат наук и в телевизорах смыслит не больше тёщи-поэтессы. И здесь Слава виртуозно провел окончание полемики, убедив гиганта в том, что ему предоставляется уникальная возможность не только доказать своё превосходство над тёщей, но также превосходство физиков над лириками. В течение этого превосходного монолога инструктора-ассистенты, правильно оценив ситуацию, медленно и ненавязчиво стали подталкивать амбала к двери...
Начуч, в очередной раз, отвлекшись от команды на стенном маршруте, перевёл трубу на верхний домик. Его взору представилась странная картина: впереди шествия он увидел Славу, идущего спиной вперёд и возбуждённо жестикулировавшего перед носом нехотя ступавшего гиганта. За руки амбала придерживали два инструктора, третий шёл сзади, отрезав тем самым путь к отступлению. Начуч тяжело поднялся с табурета и направился в сторону клуба - цели шествия профессора со свитой. Когда он подходил к дверям, из клуба доносились громкие голоса, он открыл дверь, вся компания стояла у телевизора.
- Нет, это какой-то бред и чушь, друзья мои, я с детства не люблю и ничего не понимаю в этом ящике для дураков!!! - страстно возопил профессор и, подняв свою огромную ладонь, в сердцах стукнул телевизор по башке... Телевизор присвистнул и вдруг на экране все ясно увидели великолепный горный пейзаж. Телевизор начал петь голосом Высоцкого: "Здесь вам не равнина, здесь климат иной, идут здесь лавины одна за одной..."
Начуч, заложив руки за спину, медленно подошёл к инструктору Славе и спокойным голосом сказал:
- Слава, скажи всем, чтобы несли маршрутные листы сюда, - и добавил:
- Я же говорил, что он профессор!
© Геннадий Арутюнянц
