Из архивов Виктора Васильевича Степанова и Ольги Николаевны Драчёвой. часть 2. Первовосхождение на пик «Московской правды» (Юго-Западный Памир). 1964 год

         Летом 1964 года в районе Юго-Западного Памира семь отважных альпинистов десять дней штурмовали безымянный пик высотой 6075 метров. 17 августа они водрузили на вершине вымпел нашей газеты и по праву первовосходителей назвали эту вершину пиком «Московской правды».

         В команду спортсменов общества «Труд» вошли мастера спорта по альпинизму: Андрей Снесарев (руководитель), Юрий Минин, Виктор Наугольный, Гелий Степанов, Виктор Степанов, Сергей Шацкий и перворазрядник Валентин Чекрыжов (мастером спорта и чемпионом СССР стал в 1966 г.).

         Пик «6075 м» расположен в юго-восточной части отрога Шахдаринского хребта в районе пика Энгельса. Этот мощный хребет Юго-Западного Памира служит водоразделом рек Пяндж и Шахдары.

         Долина реки Пяндж чрезвычайно интересна с исторической и этнографической точек зрения. Это гигантский узел, где на протяжении многих веков разворачивались бурные события истории. Он связан с именами Александра Македонского, Марко Поло. Здесь проходили караванные пути, пролегал Великий шелковый путь.

         Аул Лангар (что означает «якорь», «стоянка»), расположенный у слияния рек Памир и Вахан-Дарья, дающих начало Пянджу, издавна был перевалочным пунктом из Китая и Индии в Европу. Именно отсюда и начали свой путь к вершине альпинисты.

         Северо-восточная стена пика «6075 м» - достаточно крутой скальный сброс протяженностью от подножья до вершины порядка 1500 метров, причем на наиболее технически трудную часть (крутизна более 85о) приходится около 1200 метров. Лавины, срывающиеся из-под вершинной ледовой шапки и летящие по желобу левее скального канта, полностью сняли вариант движения по нему. В результате внимательного изучения стены был принят путь практически вертикального движения с выходом на правую часть предвершинного гребня.

         При прохождении стены была принята тактика автономной штурмовой двойки. Такой вариант поддерживал высокий темп движения в течение нескольких дней при соблюдении всех мер безопасности на любом участке маршрута.

         Восхождение началось, и здесь уместно привести выдержки из отчета о нем руководителя группы А. Снесарева:

         «Чем выше, тем тяжелее идти, тем безразличнее к окружающему. Хочется сесть и сбросить надоевший рюкзак, но делаешь еще шаг, еще десять, еще сто. И знаешь, что сделаешь еще столько шагов, сколько будет надо. Но рано или поздно дорога кончается. Стена видна вся - от лавинных конусов подножья до снежных сбросов блистающей на солнце пирамидальной вершины.

         Идем труднейшим, но наиболее безопасным маршрутом в лоб по стене. Это почти вертикаль. Страстно желаем найти полочку, чтобы поставить на ней палатку. Но это мечты, которым не довелось сбыться.

         Идем молча. Каждый думает о чем-то своем. Но все больше о стене, которая, медленно разворачиваясь, начинает подниматься, освобождаясь от закрывающих ее гребней. Теперь она, как грозный и настороженный противник, всматривается в медленно идущую цепочку людей и, видимо, чувствует, что скоро надолго станет главной в их судьбах.

         Со стены доносятся голоса ребят, идущих первыми - Виктора Наугольного и Виктора Степанова, да стук молотка, забивающего очередной крюк. Быстро набираем высоту. Но стена не изменяет своей крутизны, по-прежнему грозно нависают многочисленные карнизы. Все эти участки маршрута имеют отрицательный угол. Проходить их сложно, но зато гордишься собой, когда, забив крючья, навесив на них карабины, веревку и лесенки, преодолеешь очередной участок. С карниза хорошо вытягивать рюкзак, он идет по воздуху, но трудно проходится перегиб.

         Попытка первой двойки подняться в лоб по внутреннему углу оказалась неудачной. Ребята с трудом спускаются и, пройдя десяток метров вправо, снова пытаются пробиться выше. Дальше с рюкзаком за плечами не пройдешь. Началось предельно сложное - лазание по отвесным скалам стены.

         Шестое чувство заставило нас посмотреть вверх. Ощущение опасности пришло от внезапно померкшего света и низкого, еще почти неслышного гула. Опасность заполнила все, не оставив времени на размышление. Одновременно с криком «лавина» мягкая масса, отняв свет, звуки, окрасила все в ровный молочный цвет. Давление на голову, плечи, рюкзак стремительно нарастало. Мелькнула мысль о камнях. Тело пыталось сделаться плоским, максимально слиться со спасительной скалой.

         Вторая мысль - благодарность стене за ее крутизну. Лавина летела через нас. Наискось пролетев стену, она лишь своим краем задела группу. Тревожное состояние и реальный страх, что произошло бы с нами, если крутизна стены была меньше, пришли потом.

         Снежная пыль забивала глаза, рот, нос, проникала в горло и начинала душить. Удушье нарастало. Короткими, резкими глотками легкие ловили воздух, набирая все больше и больше смертельной, снежной пыли. Но белесая мгла постепенно стала редеть, и в вышине над стеной снова заголубело небо.

         Не дожидаясь возможного повторения такой ситуации, мы немедленно уходим из опасного места. Однако наша скорость перемещения напоминала скорость черепахи. Вышли на вертикальные стены, залитые натечным льдом, словно стена не могла придумать что-нибудь попроще. Пятнадцать метров отделяли нас от места, где можно было рядом поставить обе ноги, но эти метры мы идем более четырех часов, обдирая руки, мокрые от льющейся сверху воды.

         Первая двойка, забирая влево, выходит на короткую площадку, где сидя можно провести ночь. Устроились по одному, по двое, привязавшись к забитым в скалу крючьям. В этот день мы отобрали у стены 200 труднейших метров, ушли от лавины и должны быть довольны. Чувство усталости и уходящего нервного напряжения не давали четко осмыслить итоги дня. Одно было ясно - что стена сложна.

         Утро все так же безоблачно и спокойно. Солнце, вынырнув из-за хребтов, согревает нас, и мы уходим за контрфорс стены. Работаем метр за метром, вытягивая за собой рюкзаки. Целиком поглощены одной целью - пройти стену и взойти на вершину. Забиваем крючья, вешаем лесенки, накидываем петли самостраховки... Все лишнее сведено до минимума. Не разговариваем, работаем четко и слаженно до автоматизма. Крутизна стены вновь преграждает путь каменными карнизами. Проходим и их, порой вися на веревке над пропастью. Медленно продолжаем путь к небу, к точке, после которой идти выше некуда.

         Вечер застает нас на узкой площадке. Двое смогли лечь, двое разместились в своих гамаках. Остальные вновь коротать ночь будут сидя. Но ночи кончаются, кончилась и эта - вторая на стене. За ней прошли еще одна ночь и день, и еще ночь и день, похожие, как близнецы; заполненные работой, пройденными веревками и забитыми крючьями.

         Небо по-прежнему ясное. Ворчим на надоевшую его голубизну из-за суеверного чувства - как бы не сглазить устоявшуюся чудесную погоду.

         Медленно, очень медленно ползут вниз упрямые метры стены, нехотя разворачивается горизонт, открывая новые горы все дальше и туманнее.

         Было странно увидеть почти на шестикилометровой высоте мягкие осадочные породы с вкраплением окаменевших ракушек. Эти следы Силурийского моря вызывали скорее досаду, так как обычные крючья в этих породах держат плохо - приходится бить ледовые, загоняя их по самое кольцо.

         Вверх уходят гладкие стены. Идти по ним в лоб невозможно. Забираем вправо и выходим под очередной карниз. Крутизна подъема падает, но идти трудно - спасает то, что рюкзаки легко и быстро тащим по натечному льду. Все чаще встречается снег. Обогнув скальный угол, впервые видим предвершинный гребень. Его охраняют скальные отвесы с замершими водопадами.

         Начинает чувствоваться высота. Стоит пройти 20 метров, как тело наливается свинцом, дышать тяжело. Каждый следующий шаг, каждое движение требуют все больше сил. Все сложнее заставлять себя делать шаги. Все ближе перегиб, до него остается чуть более сотни метров, последних метров стены. Путь к вершине будет проще...

         Камень пошел откуда-то сверху. То ли он летел, невидимый и неслышимый, то ли мы потеряли реакцию и просто не успели от него увернуться, но вдруг услышали крик Вали Чекрыжова и увидели кровь, заливавшую его лицо. Удается оттащить его под нависающую скалу и сделать перевязку. Он бледен; сидим рядом, согревая друг друга, и видим, как у Вали розовеют щеки, глаза снова начинают трезво оценивать обстановку...

         Последние шестьдесят метров стены идем пять часов, и здесь впервые вся группа собралась вместе. Горы окутались тишиной наступившего вечера.

         Осознав, что самое трудное позади, мы почувствовали громадную усталость, почти физическую невозможность сделать хотя бы шаг. Площадка на снегу позволяла поставить палатки, и как только они были готовы, выпив натопленной на остатках бензина теплой воды, наполовину забравшись в мокрые мешки, заснули. Однако выспаться не удалось. Ночью поднялся ветер, стало холодно.

         После ночевки - довольно крутой ледовый склон с тоненьким слоем снега. Вырубая ступени, идем предельно осторожно. Идем быстро и, несмотря на простой путь, сильно чувствуем усталость и высоту. Чтобы поддерживать общий высокий темп, надо как можно быстрее проходить очередные сорок метров (длина веревки. - В. Ч.). И вот здесь тебя хватает от силы на 25 метров. Останавливаешься. Ноги отказываются идти. Силы уходят на безуспешные попытки наполнить грудь воздухом. Через три минуты дыхание становится ровным, и снова смотрим на окружающее понимающими глазами.

         Пологий длинный снежный гребень, ведущий к вершине, не представляет никаких трудностей. Идем к вершине по правой кромке снежной шапки далеко от гигантских карнизов, нависших над стеной. Все сосредоточено на движении, на необходимости сделать шаг, еще шаг, потом еще. По сторонам не замечаем ничего. Под ногами только узенькая дорожка снега и скальные обломки. Крутизна склона медленно падает, переходя в широкую ровную площадку вершины.

         Теперь можно сесть, отдышаться, осмотреться вокруг. Ищем тур (невысокая пирамида, сложенная из обломков горной породы, внутри которой заложена жестяная банка с вложенной в нее запиской предыдущих восходителей. - В. Ч.). Но его нет. Значит, здесь никто не был. Мы - первовосходители. Нас охватывает радость. Мы об этом знали, но мало ли что может быть. Складываем тур, оставляем в нем свою записку с перечислением фамилий всех участников восхождения, а также вымпел ДСО «Труд» и, пользуясь правом первовосходителей, называем вершину пиком газеты «Московская правда». Дальше дорога только вниз».        

         Восхождение на вершину заняло 92 ходовых часа при восьми сутках работы практически на отвесной стене. На маршруте было забито около 300 скальных, шлямбурных и ледовых крючьев, был применен весь арсенал скальной техники альпинизма, включая работу с искусственными опорами.

         Позже пику присвоят добавление «Главный», так как слева от него вершину «5739 м» назовут тем же именем, но пиком «Южный», а справа вершину (5491 м) - пиком «Северный» (на снимке он четко виден, но не обозначен, так как был покорен после 1964 г.).

         Экспедиция Грузинского альпклуба, руководимая мастером спорта М. Гварлиани, еще в 1954 году совершила ряд восхождений с южной стороны Шахдаринского хребта. В условиях плохой погоды и отсутствии четкой видимости они поднялись на одну безымянную вершину. Однако, не располагая достаточно подробной картой этого района, они приняли ее за отметку «6075 м». В действительности грузинская экспедиция побывала на отметке «5739 м». Через десять лет их записку сняла группа А. Снесарева во время тренировочного похода перед восхождением на пик «6075 м».