Как ходят настоящие разрядники.
(Из истории спортивного общества "Закат',
единственным представителем которого в Джайлыке был Женька Лебедь)
Летом 1977 года мне, уже не помню почему, пришлось ехать в Джайлык в самую неудобную – первую смену, да еще и не в основном составе нашей Агудзерской (Сухумской) команды. До вожделенного 2-го разряда мне тогда не хватало всего двух зачетных вершин: тройки «Б» и двоечного руководства.
Так что по приезде в лагерь явился я в учебную часть регистрировать свою путевку как старший (стррррашный – как говорил Попов) разрядник, весь надутый гордостью за свои спортивные "достижения".
А Лариса Баглей как раз принимала документы у какого-то скромного парня моих лет и довольно тощей, как мне тогда показалось, комплекции. Видно было, что Лариса сердится, а тот почему-то старается как бы открутиться от обычных, в общем-то, вопросов: где работаешь, где учишься, где твоя страховка, а где медсправка и проч. Я особо не прислушивался, но видел, что накал страстей растет.
Наконец Лариса задает вопрос явно на засыпку: – «А в каком же ты спортивном обществе состоишь?». – «В спортивном обществе … "Закат"» – отвечает страдалец и почему-то смотрит на меня с таким выражением лица, с такой удивительной улыбкой…
Я, было, прыснул со смеху, но, глядя в эти ясные и честные глаза, промычал нечто утвердительное и даже покивал головой: да, мол, есть такое общество, слышал. Лариса, еще пыхтя гневом, дописывает последнюю строчку анкеты и взмахом руки отправляет его вон…
Женя-значкист в своей «гусиной» каске и КМС Лариса во цвете лет.
Походить мне в тот раз толком так и не удалось: погода была дрянная, маршруты все тяжелые, заснеженные, а компания несхоженная, разношерстная. Но на Адыр-су 3Б мы все-таки сходили с Соболевым, хотя и гроза нас прихватывала на гребне, даже пещеру снежную было начали там строить. А двоечное руководство так и зависло, а с ним и надежда на оформление в этом году 2-го разряда. Поэтому в конце смены очень уж не хотелось уезжать из Джайлыка. И таких нас горемык собралось трое. Вот Попов нам и говорит: «Если хотите, я вас в пересменку выпущу побегать на 2А руководство, у меня тут есть один кочегар, он вам компанию не испортит и будет вам как раз четвертым». Знакомимся. А у того на красной каске переводная картинка – большой белый гусь. Спрашиваем: – Это что за гусь лапчатый?! А он скромно так отвечает: – «Я не гусь, я – Лебедь!» – О! Привет, – говорю, – как успехи спортивного общества "Закат"? Вскоре выяснилось, что в то лето Женя, как он сам выражался, состоял в профсоюзе безработных, которых, как всем известно, в Советском Союзе не было и быть не могло. Отсюда такое название профсоюзного спортивного общества – "Закат" – ему в голову и пришло (а были у нас тогда сплошь Рассветы, Зениты, Полеты и Победы…). Ну а Поп его устроил в лагере кочегаром.
Вот так и познакомились. Наутро, до завтрака, сбегали на ВИА-тау 2А, и Поп нас выпустил сразу на 3 (три!) горы чохом: – "Только тихо, чтоб я вас тут в лагере не видел!" – Умчались мухой на Чот-Чат, уж не помню, как сходили, где ночевали, а спустились опять на ВИА-тавскую подушку и, собравшись и подкрепившись, пошли на ночевки под Чегетом. И вот тут был интересный случай. Ни до, ни после того, и нигде на Кавказе я о таком явлении не слышал.
Чтобы не терять высоту, нам нужно было обогнуть ниже скал восточный гребень Чот-чата, пересечь Гумачинский ледник и через Зеленую подушку выйти на эти самые Чегетские ночевки. Так вот, в самом начале травянистого траверса Чот-чатского гребня, мы услышали звук сильнейшего выстрела, как бы из огромной пушки. Аж земля дрогнула. Постояли, поглядели друг на друга, пошли дальше. – Бабах! – Снова выстрел, опять вроде как из-за гребня, как раз оттуда, куда нам нужно идти. – ??? – Откуда там пушка? В лагере-то есть, конечно, две здоровенные зенитки, которыми зимой лавины спускают. Но здесь, на леднике?! Тем временем за углом пошла уже сущая канонада, прям артподготовка какая. Что ж там происходит, – война началась или так просто, маневры какие? Стало нам это весьма интересно, побежали смотреть. Однако с нашими чувалами это оказалось не так быстро и когда мы, наконец, запыхавшись, выбрались за угол, уже все затихло и закончилось. Цирк уехал. Само действо продолжалось, наверное, с пол-часа. Почесав репу, мы решили, что это была просто вот так себе быстрая подвижка Гумачинского ледника. Что-то ему приспичило. Приняли к сведению, пересекли его быстренько на цыпочках, да вскоре почти и забыли про этот курьезный «обстрел».
Ну вот, а под Лацгой мы тогда застряли крепко – непогода.
Сидим второй день на Чегетских ночевках, харчи кончаются. Сделали рогатку из подтяжек от штормовых штанов, затеяли охоту на альпийских галок, во множестве тогда витавших над огроменной свалкой пустых консервных банок, которая начала формироваться здесь под обрывом еще с довоенных, абалаковских времен. Если камень не попадал в галку (а таки ни один и не попал), он через пять-шесть секунд обязательно упадал в кучу банок, и это было приятно слышать. В разгар этого увлекательного занятия, снизу стали долетать вроде как обрывки серьезного мужского разговора. Глянули с откоса вниз – мама родная! – а оттуда к нам по тропе, вдоль консервной помойки, идет колонна новичков из Уллу-тау, человек под 100 народу. Возглавляет шествие могучий командир отряда и на всякий наш выстрел отвечает целой "канонадой" крепких слов и выражений. Эта артиллерийская дуэль, к счастью, завершилась тихо и благополучно. С их стороны потерь, слава Богу, не произошло, а с нашей стороны потери ограничились остатками универсального антидепрессанта из нашего эН-Зэ. Зато! Зато они на свою беду притащили на ночевку гитару.
Снимок сделан, конечно, не в горах, но главное – Жека в своем амплуа.
У нас был один Женя плюс еще три голодных брюха, у них – прорва прекрасных глазок и еще прорва всяких вкусных харчей. В результате брюхи к вечеру налопались донельзя, и трое из них упали, а Женя геройски отработал концертную программу и уже в темноте еле нас распихал:
– Мужики, пошли на гору!
– Как, с вечера?! Ты с ума сошел?! Смотри, снег опять идет! Мы уже два раза возвращались!
– Хотите, чтобы Поп за нами спасотряд прислал?! Выходим в 23:30!
Это было роскошное восхождение! Уже при выходе на вершинный снежный гребень, тяжелые облака, которые мы перед тем часов пять упорно месили руками и ногами, вдруг все разом упали вниз, под ноги, и в пять минут рассеялись-разбежались по ущельям. И в полной тишине в чистейшее умытое небо начало величественно вылезать Огромное Косматое Светило. Пережить такой восход, на покоренной, сверкающей свежим снегом вершине, с распитием только что сваренного чая – это вам, ребята, не хухры-мухры!..
Перевал Гарваш и за ним вершина Лацга, вид со Снежной доски в.Уллу-тау
Спускаемся с Гарваша, а навстречу – наших вчерашних благодетельниц ведут на снежные занятия под перевал. Ну, мы, конечно, как стрррашные разрядники, мимо них – лихим глиссером, вихри снежные вздымая! И вот ваш покорный слуга, в разгар этого упоительного процесса, слегка проваливается в маленькую трещинку и со звуком: бздынь! бздынь! бздынь! (поскольку в рюкзаке – примус Шмель, в бачке) – продолжает свое движение уже методом голова-ноги, вдоль всей почтительно остановившейся колонны. Когда отзвучал последний бздынь, сверху раздался задумчиво-поучительный голос их могучего командира: "Вот так ходят настоящие разрядники".
Отоспавшись, собираемся на третью гору – Треугольник. Благо, что харчей нам Женя заработал еще на пару дней. После сытного обеда, тепло попрощавшись с благодетелями и, особенно – благодетельницами, пошли. И, как назло, мы пошли – и дождь пошел. Чтобы не попасться на глаза Попову, пошли не по дороге, а выше, по травяному склону над лагерем "Уллу-тау", и под проливным дождем влезли не в тот кулуар и ... забурились. По темноте уже, мокрые насквозь, прокрались в лагерь и тихо-тихо разошлись по своим койкам. Первая смена кончилась, начался заезд на вторую.
Так вот и познакомились с Женей. И, конечно, много раз потом пересекались с ним в лагере. Но ходить с ним лично мне уже, к сожалению, больше не пришлось. Безусловно, в благодарной памяти у всех нас, детей Джайлыка (который и сам уже существует только в нашей памяти), Женя Лебедь навсегда останется среди самых любимейших инструкторов и друзей.
И вот только теперь, много-много лет спустя, вдруг пришла мне в голову мысль: та страшная канонада, которую мы слышали на подходах к ночевке, была не просто так. Ведь Женька-то потом пропал именно там, под Гумачами… Может он, ледник-то, хотел нам тогда что-то сказать?..
Эх, если б мы умели слушать…
Спасибо Ирине Морозовой за предоставленные фотографии
Виктор Тихонов (Проф)
г.Обнинск, июль 2013
© Виктор Тихонов
