ВИТАЛИЙ ФОРОСТЯН,
призер чемпионатов СССР
ЯРКИЕ ДНИ
НА ПИК РЕВОЛЮЦИИ С СЕВЕРА И ЮГА
Пик Революции (6974 метра над уровнем моря, четвертая по высоте вершина Памира) - это могучее оледенение и отвесные, уходящие за облака стены. С вертолета сверкающая на солнце снежно-ледовой шапкой громада пика выделяется даже среди соседних гигантов. Стены здесь, как пишут в официальных отчетах об участии в чемпионатах СССР, «привлекательные в альпинистском отношении», «интересные в спортивном плане», «проблемные» и, наконец, просто эффектные, суровые, крутые.
С юга выжженные солнцем красновато-серые скалы Язгулемского ущелья упираются в колоссальный трехстенный колодец, тупик, образованный тремя пиками - Двадцати шести комиссаров, Революции, Шипки. На дне колодца грязно-белый, весь в трещинах ледник. Прямо из него выросли и застыли стены, образовав природный стадион для технически сложных высотных восхождений. А с севера - заполярные картинки. Широченным белым полем уплывает вдаль от подножия массива ледник Федченко. Ни единой черной точки на ровной снежной поверхности. Разве что альпинисты время от времени протаптывают тропу с перевала Абдукагор к северу. Между протеками льда и черными пятнами скальных нависаний стена по-северному припудрена снежной пылью. В ясную погоду здесь слепит солнце, искрится снег. А в непогоду на расстоянии двух метров не увидишь лица товарища.
Типично памирскую стену на южном склоне пика Революции заявила на чемпионат страны 1977 года команда альплагеря «Джайлык», в состав которой вошел и я. Маршрут мы выбрали через очень крутой участок стены с характерным рельефом, напоминающим треугольник. Высота треугольника достигала километра, а общий перепад высот на стене доходил почти до трех километров, то есть масштабы тут значительно превосходили кавказские, но никого это не смущало. В команде было достаточно опытных альпинистов-высотников с инструкторским стажем. У многих на счету чемпионские и призовые результаты в первенствах страны. Так что нам с ними интересно и надежно.
Весь лагерь, от начальника до работников пищеблока, торжественно провожал своих посланцев на Памир. Звучали соответствующие минуте расставания песни под гитару, теплые слова напутствия (чтоб, мол, без чрезвычайных происшествий), пожелания успехов. В грустных глазах провожающих мы видели свой ясный и простой маршрут: «Джайлык» - вершина пика Революции - «Джайлык». Впрочем, простота эта была лишь кажущаяся, внешняя. За ней скрывался немерянный труд множества людей по подготовке экспедиции. Да и само осуществление задуманного и подготовленного на конечном этапе - это тоже прежде всего организационная работа, очень ответственная, тонкая и многогранная. Этим альпинизм отличается от большинства видов спорта. Кстати, альпинизм, по-моему, не столько спорт, сколько образ жизни... Наш маршрут начинался на пороге родного альплагеря и вел к заветной вершине через оббивание порогов, оформление документов и билетов, закупку «дефицитов», бесконечную загрузку и выгрузку снаряжения и всего прочего. Но вот наконец Душанбе. В аэропорту яблоку негде упасть. Температура воздуха около сорока. В небе желтое марево - дует жгучий ветерок с экзотическим именем афганец. Погода нелетная, тем не менее перевоз груза и перелет личного состава в кишлак Рушан, на границе с Афганистаном, осуществляется в плановый срок. Зато в Рушане ожидание длится неделю: вертолетов мало, а нас (вместе с геологами, строителями, геодезистами) много.
«Кто знает восток, тот не спешит»,- учат нас местные мудрецы. И мы устанавливаем палатки прямо на краю зеленого летного поля. На другом краю - проволочное ограждение, чуть дальше - стремительный поток Пянджа. На его левом берегу Афганистан.
А на нашей стороне футбольная команда «Памир» из местных пацанов азартно гоняет мяч вместе с заезжими спортивного вида дядьками. Эти дядьки - мы. Вынужденно активно отдыхаем. Распорядок дня примерно такой: после завтрака- оргхозработы, «выбивание» вертолета, спортивные игры, после обеда - зеленый чай и снова спортивные игры, после ужина - культпоход в местный летний кинотеатр. Экран на фоне темного южного неба увлекает подвигами пограничников и разведчиков. Но мы все же частенько поглядываем на серебристые силуеты гор на горизонте.
...Пять дней ожидания. Бесконечные пересуды о том, когда прилетит вертолет. Вариации на одну и ту же тему. Утешаемся местной мудростью: «Кто знает восток...»
Утром шестого дня серебристо-зеленый МИ-8 наконец-то приземляется для нас. Эта зеленая поляна лежит на немалой высоте - 3600-3700 метров над уровнем моря. Однако все без исключения чувствуют себя хорошо (результат зимних тренировок и предварительного сбора на Кавказе). Врач экспедиции приятно удивлен таким скоплением исключительно здоровых людей. Как всегда, много работы. Распаковываем ящики и тюки, устанавливаем палатки, выкапываем хранилище для продуктов, из огромных валунов сооружаем стол в большой палатке-клубе. Приходится попыхтеть, но это полезно-активная акклиматизация.
Вечером руководитель объявляет имена тех, кто пойдет на заявленную стену при условии нормального самочувствия на акклиматизационных выходах и тренировочных восхождениях: Игорь Хацкевич - капитан, Михаил Никулин, Владимир Карабаш, Геннадий Пшакин и молодежная двойка Сергей Рыжиков и Виталий Форостян, то есть я. (Называю ребят здесь, так как состав группы в дальнейшем не изменился).
Наша стена из базового лагеря не видна. Увидеть ее во всей красе можно только после четырех часов ходьбы по моренам и ледопадам широкого ледника. По дороге надо обходить небольшие озера, пересекать ручьи и трещины. Глядеть, естественно, приходится в основном под ноги. Но вот, наконец, и наша стена, знакомая пока только по фотографиям. Сначала долго стоишь, задрав голову, всматриваешься в рельеф, ищешь оптимальный путь. Потом ощущаешь нетерпение, нечто вроде предстартовой лихорадки, зуд в ногах и мозгах. Это означает, что стена ловит нас в свои сети. Прошли времена, когда высотные восхождения по трудности маршрута уступали технически сложным. Сейчас на первенства страны уже не заявляют относительно простые пути даже к самым высоким вершинам, как это было когда-то. Вырос уровень мастерства спортсменов, накопился тактический опыт восхождений. И теперь даже на семитысячники ходят по стенам, подобным нашей, южной стене пика Революции.
Мы наметили путь по центру: серый пояс, треугольник, желтый мраморный пояс, потом скалы, лед, снег и - вершина. Каждый из участков будет осторожно, бережно ощупан пальцами идущего первым, а потом вымучен теми, кто потащит тяжелые рюкзаки. Запомнится же легкость пластичного свободного лазанья и многочасовая усталость, утренний сковывающий холод и вырвавшийся из-под руки «живой» камень, то есть то, что составляет минуты, часы, дни жизни на стене. А вообще, эта жизнь - одна из наиболее странных форм ее проявления. Разве, в самом деле, стена - место для жизни?!.. Моими партнерами по связке были то Игорь Хацкевич, то Серега Рыжиков. Игорь на восхождении - воплощение молчаливой целеустремленности. Он капитан, его стратегия проста: работать от темна до темна, и победа будет за нами. Как надо работать - это он может показать. По плечу ему и роль руководителя, хотя это ответственность, которой нет ни в каком другом виде спорта. Сережа Рыжиков тоже немногословен. За день работы, кроме обязательных команд «выдай, выбери, страховка готова», от него можно услышать еще два-три раза «хорошо» или «нормально». Зато работоспособность и терпение его безграничны. Он никогда не ворчит, даже после сидячей ночевки, а ее можно сравнить с попыткой провести ночь зимой на балконе, сидя на табурете, но не касаясь ногами пола.
Организация ночлега на стене отнимает немало времени. Вся команда порой два-три часа рубит лед, утрамбовывает снег, выпиливает и скрепляет снежные кирпичи. Зато, если удается как-то разместить палатку, какое блаженство залезть в пуховый спальный мешок, пусть даже полулежа, пусть даже головой и плечом упираешься во что-то твердое, а поперек туловища протянулись чьи-то бесконечно длинные ноги. Уютно гудит примус. Миша Никулин варит кофе (сам большой любитель, а еще больше любит угощать, а мы с Геной Пшакиным лениво беседуем о пельменях, которые гениально готовит его жена. Тема эта не случайна: чертовски хочется есть. На восхождении дневной рацион - всего 500 граммов, ведь каждый грамм массы в рюкзаках тянет вниз. Примус стоит у меня на коленях, другого места для него нет.
Пытаясь накачать его и разжечь, я уронил одну из трех ножек, на которых должна стоять кастрюля. Отсюда уронить что-нибудь - все равно, что с самолета,- уже не поднять. Как виновник, я теперь всякий раз рукой в брезентовой рукавице поддерживаю кастрюлю на колченогом примусе.
...Перед выходом со стены на вершинное плато Гене Пшакину и мне пришлось идти замыкающими. За три часа работы мы сняли и смаркировали двести метров заледенелой перильной веревки. За крутым снежным склоном, на плато нас ждали ребята. Наверное, у них готов чай. До чего ж тяжелый рюкзак! Высота 6800-6900. Через каждые четыре шага останавливаемся подышать. Генка на вид немного грузный, но выносливый и отлично переносит высоту. Наверное, ему легче... Надо идти и думать о чем-нибудь приятном: например, о Черном море или о цветущих киевских каштанах, мало ли о чем... Четыре шага - стал, подышал. Совсем нетрудно...
Ребята действительно ждут и действительно готов чай. На краю плато видна наша вершина. Завтра мы должны до нее добраться. Но об этом не говорим.
Рано утром идем по твердому фирну в «кошках». Тут уже несложно, только высота дает себя знать. Вот и она, усыпанная щебнем вершина, просторная площадка и тур из камней. В нем находим записку челябинских альпинистов с прошлогодней датой. Готовим свою. Деловито фотографируемся, разглядываем пик Коммунизма с Южной стеной в профиль. Думается о том, что этот момент надо бы запомнить. С любопытством поглядываю на товаришей, но на их обветренных, обожженных и обмороженных лицах ничего не читается, тем более что глаза спрятаны за стеклами светозащитных очков.
Конечно, красиво - величественная панорама Памира, вдали Гиндукуш, еще дальше Каракорум, Гималаи. Здесь кажется, что на Земле нет ничего, кроме снежных и ледовых вершин. Такой планетой можно было бы любоваться, над нею можно было бы парить, летать. Но жить на ней - вряд ли...
Впереди обратный путь. Спуститься нужно на Язгулемский ледник прямо в «колодец». Идем несколько часов в ту сторону, где стена нашего пика покороче, то есть немногим больше километра. Надо идти по возможности быстро - погода начинает портиться.
Спуск в несколько сот метров по склону средней крутизны приводит нас вечером к площадке. Она - дело рук человека. Сознание этого согревает наши сердца. На другой день спуск осложняют метеоусловия. Шквальный ветер сечет лицо крупой. Пальцы рук и ног к вечеру теряют чувствительность. Одна радость: чем ниже, тем легче дышать. И уже не так трудно растирать друг другу ноги. Под самой стеной на леднике палатка - там ждут нас. Наши товарищи совсем близко, в каком-то километре по вертикали. Однако на этот километр уйдет еще день работы. По отвесу спускаемся дюльфером. Этот способ спуска, на первый взгляд простой и быстрый, любят снимать кинорепортеры. Однако на пленку попадает лишь самая эффектная и короткая его часть - скольжение вниз по веревке. Остальное - трудоемкое подвешивание этой веревки и ее снятие - остается за кадром. А работа эта требует напряженного внимания, аккуратности, терпения, сноровки и незаурядной физической силы.
Двадцать участков спуска (или, как говорят альпинисты, дюльферов) - и мы на плоском леднике. Навстречу бегут трое, и у всех рты до ушей. Есть ли в жизни счастье? Конечно же, есть! Например, ходить по земле, то есть по ее горизонтальной поверхности, такой совершенной, такой удобной!
В кишлаке Совноб, где нас поджидают остальные участники экспедиции, местное население разглядывает нас с доброжелательным любопытством. Смуглый мальчишка, заглядывая в лицо, громко здоровается. «Здравствуй»,- отвечаю. «Спасибо»,- озадачивает он меня. «Пожалуйста»,- смеюсь. И тут без задержки следует очередное: «Здравстуй» и «Спасибо». Так и поговорили, как сумели. Обратный маршрут у нас иной: Ош - Фрунзе - Нальчик- «Джайлык». Вот и конец сезона. Прощай, пик Революции! Я к тебе еще вернусь. Только пока я об этом даже не подозреваю.
...В сезоне-79 эта вершина вдруг оказалась в самом фокусе «моды». Первопрохождение по ее северной стене заявили на первенство СССР сразу четыре команды, в том числе и сборная УССР, в которую входил я. Видимо, стена эта, ранее казавшаяся неприступной, теперь созрела для штурма. К тому же к этому времени большинство известных проблемных маршрутов в классе высотных восхождений были уже пройдены. Возможно, свою роль сыграло и стечение случайных обстоятельств. Но как бы то ни было, в районе ледника Абдукагор расположились четыре базовых лагеря, а под северной стеной - четыре штурмовых. И - началось: по всей территории от низовий Абдукагора до верховий ледника Федченко деловито задвигались группы, выполняющие учебно-тренировочные планы, эфир наполнился позывными экспедиций, гул вертолета почти ежедневно нарушал вековую тишину скал, льдов и снегов.
Наш базовый лагерь раскинул свои разноцветные палатки на берегу небольшого талого озера. Неподалеку беззаботно щиплют траву экспедиционные овцы. А из кухни разносятся аппетитные запахи борща, вареников. Идиллия!
Нежный украинский колорит нашей экспедиции ощущается не только в меню и акценте участников, а и в присутствии девчат (в состав экспедиции вошли 4 женщины - для высотных экспедиций явление не тривиальное). Это означает, что нашим будням серость не угрожает. Повезло нам и с Леней Белобородовым - о таком, как он, завхозе и менеджере можно только мечтать. Наш Леня - энтузиаст любого дела. Этому его таланту наша экспедиция обязана многими дополнительными элементами комфорта. Добираться к месту базового лагеря от поселка Хрустальный (несколько домиков геологов в том месте, где кончается автомобильная дорога) нам помогал вертолет. Однако площадка, на которую доставлялись грузы, находилась гораздо ниже, в трех часах ходьбы. Эти три часа с грузом за плечами доставляли нам мало удовольствия, хотя и обеспечивали активную акклиматизацию. Поэтому половину грузов было решено сбросить с вертолета на снежный склон.
«Все, что можно сбросить,- сбросим. Чем больше сбросим, тем меньше носить»,- резонно рассудили мы. Но ведь грузам предстояло падать не с подоконника на пол, а с летящего вертолета (в разреженном воздухе груженый МИ-4 зависнуть не может). Решать, что именно сбрасывать, да еще срочно, в течение 15 минут, пришлось Валере Паламарчуку и мне. Мы, разумеется, и разделили позднее ответственность за последствия этой операции. Ничего особенного, правда, не произошло, но гречку, например, мы собирали со льда ложками и потом долго сушили. Рюкзак шефа попал не на снег, а на выходы скал, и содержимое его разлетелось, как брызги упавшей с неба на асфальт дождевой капли. Ко всеобщему огорчению наиболее существенно пострадала от выброски кетовая икра - она частично исчезла. И хотя у нас с Валерой были смягчающие вину обстоятельства, нам уже до конца экспедиции ходить в «десантниках»...
Посетила нас в начале сбора и некая простудная эпидемия: незнакомые с насморком здоровяки после первых тренировочных выходов дружно зашмыгали носами, забулькали по вечерам полосканиями. Врач допустил нас все же к тренировочному восхождению на пик Сент-Экзюпери (это было достаточно серьезное первопрохождение пятой «Б» категории трудности), и далось оно нам нелегко: в висках постукивало, то и дело прошибал пот, в палатке не хватало воздуха. Хорошо, что длилось все это недолго: тренированность помогла одолеть слабость, и организм четко заработал в привычном режиме.
На стене Сент-Экзюпери мы обретали боевую форму. Кроме адаптации к высоте приобретали здесь так называемую схоженность - вырабатывали острое взаимопонимание, правильную реакцию на любое слово и жест товарища по команде, привыкали к индивидуальным особенностям друг друга, к манере работать.
Конечно, все двадцать шесть членов экспедиции хорошо знали друг друга и раньше, но не все ходили бок о бок на маршруты высокой категории трудности. И теперь этот пробел возмещали. К тому же на склонах Экзюпери мы хорошо поработали на льду и скалах независимыми связками с попеременной страховкой и, как нам казалось, привыкли дышать и работать на высоте. Только можно ли к этому привыкнуть? Интересно, что думает по этому поводу Миша Мазарчук. Он ведь по профессии водолаз и часто пребывает в непривычной среде. Мы острим наперебой, подшучиваем над Мишей, а он только посмеивается в ответ и невозмутимо топает дальше по крутым скалам.
Опробовали и снаряжение. Харьковчане Леша Трацевич. и Валера Платков блеснули великолепной техникой прохождения ледовых участков. Неудивительно, ведь они - инструкторы альплагеря «Безинги», а район Безинги славится ледовыми стенами.
Спускаемся по-королевски, с удобствами, по следам друзей из группы Валеры Паламарчука. На крутых участках выбиты ступени, четко видны обходы трещин. Наши товарищи на день раньше нас поднялись на пик Экзюпери по маршруту четвертой «А» категории трудности. Перед этим они побывали под северной стеной пика Революции, отыскали в снегу сброшенные с вертолета железные бочки с продуктами и снаряжением (этой второй заброской руководил Черевко), установили палатку штурмового лагеря, проверили радиосвязь с базовым лагерем, понаблюдали за стеной и в целях акклиматизации взошли на пик Экзюпери.
В базовом лагере - комфорт налаженного быта. Нас ждет милая сердцу процедура приветствий, мытье, обед, обмен новостями. Узнаем, что почти у всех тренировочные восхождения прошли нормально, что у соседей тоже все хорошо, а в лагерь прибыли представители всесоюзной судейской коллегии. Завтра совещание представителей команд и судей. Новостей много, но и дел не меньше, ведь через два дня выход на главный маршрут.
Все настолько поглощены подготовкой, что наши городские заботы отодвигаются как бы в далекое-далекое прошлое. В горах живут только горами - остальное кажется не более реальным, чем вчерашние сновидения.
Итак, стена одна - команд четыре. Маршруты, избранные командами Ленинграда и Узбекистана, проходят на относительно большом расстоянии друг от друга. А вот наш почти полностью совпадает с маршрутом ростовчан. Значит, надо или установить очередность, или использовать запасной вариант.
Посоветовавшись, выбираем второе, так как время сбора и участия в чемпионате ограничено в соответствующих официальных документах, да и период устойчивой погоды на Центральном Памире не так уж долог. Примерно с 15 августа здесь вступает в свои права осень. «Внизу дожди с туманами, а наверху метет»,- поется в популярной у альпинистов песне (вообще надо сказать, что в альпинистском фольклоре тема непогоды едва ли не ведущая, но что поделаешь - больной вопрос!)
Запасной маршрут, ставший теперь для нас основным, менее эффектен, хотя отнюдь не менее сложен. Он лежит правее центра, как раз там, где ледовые обвалы уже дважды заставляли опытных восходителей возвращаться. Из этого следует, что наша тактика должна быть нацелена на быстроту и динамичность. Это сведет потенциальную опасность маршрута к минимуму.
Состав команды: Владимир Черевко - капитан, Валерий Паламарчук, Михаил Мазарчук, Владимир Головенко, Алексей Трацевич и я. Команда сильна универсальной подготовкой: все могут работать на маршруте первыми на участках с любым рельефом. Такое встречается не так уже часто даже в группах класса мастеров. Конечно, и среди равных есть «специалисты» по льду, скалам или, например, умельцы виртуозно организовать стенной бивуак. Однако ровный состав команды дает возможность чаще менять первую связку - ту, на долю которой выпадает повышенная психологическая нагрузка - страховка-то у нее нижняя. Возможность часто менять первую связку позволяет поддерживать высокий и ровный темп движения без опасных перегрузок.
Что касается опыта, то нашему - капитану Володе Черевко его не занимать. На его счету такой букет рекордных восхождений, о котором можно только мечтать. Валера Паламарчук и Миша Мазарчук давно ходят вместе с Володей. Все они - участники ставшего теперь полулегендарным восхождения по центру Южной стены на пик Коммунизма в 1973 году под руководством Анатолия Кустовского. Володя Головенко, хотя и участвует в чемпионате страны впервые, опытный высотник, успел побывать на двух семитысячниках - пиках Коммунизма и Корженевской.
Рассвет 29 июля застал нас уже в пути. От штурмового лагеря до стены час хода налегке. Путь знакомый, не раз пройденный. К тому же накануне мы отнесли к месту старта рюкзаки, чтобы начинать штурм свежими силами, тем более что первый день обещал быть очень трудоемким. Мы намечали набрать не менее 700 метров высоты по 60-70-градусному ледовому склону - на всем этом участке организовать удобный, а главное безопасный, ночлег негде. Вся нижняя часть маршрута «простреливалась» глыбами льда, падающими время от времени с громадного висячего ледника правее стены. Ледовый склон заканчивался тяжелым ледовым карнизом (когда-нибудь жарким днем он, пожалуй, рухнет).
Над карнизом, в снежной мульде (естественное воронкообразное углубление), под прикрытием нависающих скал устроились на первый ночлег. Но это к концу дня, а перед этим было четырнадцать часов дружной, азартной работы с сознанием, что от первого дня во многом зависит успех восхождения в целом. Мы, конечно, догадывались, какая феерическая картина красовалась за нашими спинами. Только взглянуть было некогда - работа! Только вечером полюбовались: алое закатное солнце тихо скатывалось с прозрачно-синего памирского неба в безмолвную бездну. Тонуло оно медленно, в только что образовавщихся мягких облаках. А они тем временем обнимали сизые вершины.
Таких удобных ночевок больше не было. Скальную часть с выходом на гребень шли четыре дня. Дважды спали в висячей позиции, а такая ночевка приятных воспоминаний не оставляет. На полке с 50-градусным уклоном тоже не очень уютно. Но ведь не в поисках уюта мы сюда ходим!
Участки сложных скал, к тому же разрушенных, помню четко. На второй день Трацевич и Черевко обработали 250 метров, на третий день мы с Паламарчуком поднялись заранее подготовленным путем и продвинулись всего на 100 метров. Зато нависания кончились. Помнится выход на гребень. В хорошую погоду перегиб склона отличить легко: из-за гребня в вертикальную бездну уносятся тонкие, как вуаль, облака. По ним узнаешь, что цель уже близко, очень близко, и от этого работается легче, веселее. Когда в связке с Черевко преодолеваем последние метры,- узнаю знакомые места. Вдали среди белых хребтов четко вырисовывается маленький угловатый парус пика Коммунизма. Мы у цели. Спуск нам предстоит усложненный: идем обратно с траверсом через пик 26 Комиссаров. Гребень к перемычке выглядит величественно - это колоссальные ниспадающие ледово-снежные волны и холмы. Кажется, до следующего пика идти целый век, в действительности же для подготовленной группы достаточно 6-7 часов. На перемычке с радостью встречаем своих ребят из вспомогательной группы Валеры Платкова. Они взошли на пик 26 Комиссаров по пути нашего будущего спуска. Вместе попили чаю и разминулись: нам домой через вершину 26 Комиссаров, им - через пик Революции.
На следующий день все вокруг растворилось в сером снежном вихре. Свой траверс мы прошли почти ощупью, а группа Платкова, вынужденная отказаться от попытки взойти на пик Революции, возвращалась по уже почти занесенным нашим следам. Мы придерживались верной тактики - шли быстрее других и потому почти избежали испытания непогодой. Тревожно было за тех, кто еще оставался на стене (почти одновременно с нами на нее вышли еще три команды - участницы чемпионата СССР). От души желаем им ясного неба. Но напрасно: лето уже не вернулось в горы.
Уходим по леднику Федченко к перевалу Абдукагор. Счастливые, но... невеселые. За поворотом скрывается вершина. Как, оказывается, трудно с ней расставаться! Она отняла у нас много сил, это верно. Зато взамен подарила яркие дни жизни. А одно, пожалуй, стоит другого...
© Виталий Форостян
